«В линию Мажино французы вгрохали кучу денег, а она оказалась совершенно бесполезной: немцы её обошли» — примерно так выглядит распространённое мнение об историческом значении наиболее знаменитой Великой китайской стены новейшей истории. Между строк тут прочитывается осуждение: бес толку потратили кучу денег, лучше бы танков и самолётов наделали. Вот, дураки французы. Зачастую, подобная категоричность произрастает из недостатка или несистематичности знаний о предмете. Давайте попробуем их немного упорядочить.
Если сталь — хлеб индустрии, то железная руда и уголь — мука для этого хлеба. На западном берегу Рейна, по воле Плутона, оказались крупнейшие в Европе залежи железной руды, а рядом удобно расположились угольные месторождения. Реки Рейн и Маас были готовыми дорогами для угольных и рудных барж, да ещё люди понарыли множество каналов. Немудрено, что вокруг этих природных богатств в Бельгии, Люксембурге, Франции и Германии как на дрожжах наросла металлургическая и машиностроительная промышленность. Наросла она не очень считаясь с начертанием государственных границ, в итоге вышло так, что стратегически-важные промышленные районы, что во Франции, что в Германии, оказались в опасной близости к местам возможных военных действий в самый начальный период войны.
Франко-германская граница идёт от Швейцарии на север по реке Рейн, причём на значительной части своего протяжения она подпёрта с тылу Вогезскими горами на французской стороне и Шварцвальдом на немецкой; здесь природа благоприятствует её обороне. Но чуть южнее Карлсруэ, граница поворачивает на северо-запад и не опирается ни на какие естественные рубежи влоть до самого Люксембурга. И выходит, что в непосредственной близости к границе оказываются с французской стороны богатейшие лотарингские железные рудники, а с немецкой — жирные саарские угольные шахты.
После поражения Германии в Первой мировой войне, французы смогли добиться оккупации западного берега Рейна (и нескольких плацдармов на восточном берегу) союзными войсками. С 1920 года французы имели военное соглашение с Бельгией о совместной обороне от германской агрессии, на основании которого проводились периодические консультации начальников штабов. Кроме того, французская дипломатия сумела создать некоторый «противовес» на востоке, заключив союзные договоры с Польшей (1921) и Чехословакией (1924).
К середине 20-х было решено, что военный бюджет уже достаточно обременён рифской войной в Мароко и нужно сэкономить на содержании оккупационной армии. В октябре 1925 года, в швейцарском городке Локарно прошла конференция европейских держав по итогам которой была подписана серия соглашений. Наиболее известное из этих соглашений гарантировало германо-французскую и германо-бельгийскую границы, что позволило начать вывод оккупационных войск, на условиях сохранения демилитаризованной зоны по Рейну. Тогда же в Локарно Францией были подписаны новые соглашения с Польшей и Чехословакией, на сей раз это были уже полноценные договоры о взаимопомощи.
Вывод оккупационных войск из Германии должен был завершиться к 1930 году. Линия укреплений вдоль франко-германской границы должна была компенсировать потерю «передовой позиции» по Рейну.
С 1930 года деньги и цемент потекли в линию Мажино. Но линия строилась тольо вдоль границ с Германией и Люксембургом. Бельгийская граница оставалась неприкрытой. Почему? Потому, что таков был стратегический план Высшего Военного Совета.
Сценарий войны отрабатывался на случай германского нападения на одного из восточных союзников Франции. В этом случае французская армия по плану выдвигалась в Бельгию, одновременно прикрывая промышленный северо-восток Франции и создавая угрозу немецкому промышленному району в Руре. Линия Мажино дложна была прикрыть расположенные вблизи границы важные сырьевые и промышленные промышленные районы на время мобилизации.
В менее вероятном случае, если первый удар Германии будет направлен на запад, линия Мажино должна была побудить немцев опять же искать решение на полях Бельгии, что автоматически означало вовлечение в войну гарантов Локарно: Великобритании и возможно Италии. По мнению французов это делало первый удар на западе практически невероятным.
Разные вариации этих планов отрабатывались в 1927-1936 гг. Время от времени возникали идеи отказаться от выдвижения в Бельгию для прикрытия, а продолжить линию до Па-де-Кале. Но всякий раз предпочитали тратить деньги на что-нибудь более полезное.
Одновременно с началом стрительства линии Мажино, была запущена и первая программа моторизации армии. Бросок в Бельгию преполагалось осуществить полностью моторизованными пехотными дивизиями (пять, позднее семь штук) под прикрытием легких механизированных (одна, позднее две).
Ситуация изменилась в марте 1936 г. В этом месяце случилось два важных события — ввод Вермахта в Рейнскую область и формальная денонсация Бельгией военного соглашения с французами. В октябре того же года бельгийский король Леопольд III формально заявил о новом, «независимом» курсе бельгийской политики. Бельгия отказалась от участия в каких бы то ни было союзах и взяла курс на укрепление собственных вооружённых сил.
Теперь об использовании Бельгии, как трамплина для прыжка на Рур можно было забыть. Новая стратегия базировалась на использовании линии Мажино, как «центральной позиции», с опорой на которую предполагалось отражать фланговые угрозы в Бельгии или Швейцарии, или обе вместе. Началось строительство отдельных групп лёгких укреплений вдоль белгийской и швейцарской границы.
Распространено мнение, что французская военная мысль в межвоенный период отдавала приоритет обороне и линия Мажино приводится тут как пример стремления к обороне, доведённое до крайности. Однако, оба французских полевых устава (1921 и 1936 гг.) именно наступление называли основным видом боевых действий, считая, что к обороне командир вынужден переходить только тогда, когда не считает возможным наступать по недостатку сил или условиям местности.
Да, французский подход к наступлению отличался от немецкого. Французы считали правильным проводить только методические, хорошо подготовленные, обеспеченные и спланированные наступления с псотоянным контролем сверху до низу, тогда как немцы предпочитали хаос и инициативу низов. Но наступление, пусть даже методическое, это всё-таки не оборона.
В период 1919-1936 гг. Франция потратила на оборону 43 млрд.франков. Из них 42% (18 млрд.) было потрачено на флот, 31% (более 13 млрд.) на армию и 27% (около 12 млрд.) на ВВС. Из 13 млрд. потраченных на армию, 5 млрд. ушло на фортификацию, т.е. строительство линии Мажино. Это много. Если вспомнить, что в армейском бюджете заложены ещё и расходы на рифскую войну, то на перевооружение армии остаются слёзы.
Но 1936 год был только началом. В 1937 году оборонный бюджет составил 13 млрд.франков (в т.ч. 4 млрд. на ВВС), в 1938 году 17 млрд. (в т.ч. 6 млрд. на армию и 7 млрд. на ВВС). В 1939 году, до 1 сентября на оборону было потрачено 37 млрд.франков, 19 млрд. из них на ВВС и 12 млрд. на армию.
Полные расходы на линию Мажино и другую фортификацию не ясны, встречаются разные цифры. Но даже если взять максимальную (7 млрд.франков), то и она теряется в потоке финансирования полученном армией и ВВС в 1937-1939 гг. Утверждение, что линия Мажино съедала значительную часть армейского бюджета верно, но только для периода 1930-1935 гг., когда сам бюджет был невелик. В общих расходах на армию за предвоенный период её доля невелика.
Поздний старт перевооружения армии имел и свои плюсы. Если в СССР вплоть до 1939 года в массовых количествах клепали танки конструкции конца 20-х годов (БТ и Т-26), то Франция вступила в войну с весьма современным танковым парком, в основном укомплектованным машинами разработки середины 30-х.
Как видим, особых денег линия Мажино не съела. Но как же с задачей? Ведь немцы её обошли? Да, обошли. Но если вы внимательно прочитали все предыдущие факты, то наверное уже поняли, что именно для того её и строили. Чтобы заставить обходить.
Гитлеровцы её и обошли, на границе Франции и Бельгии их ждали французские войска, как и было задумано французским Генштабом. Гитлеровцы форсировали Маас, и последовательно нанося союзникам одно поражение за другим, начали разгром. Вот этого в планах союзников не было совершенно. Почему же Франция проиграла войну? Это уже совсем другая история и собития на линии Мажино вряд ли помогут найти ответ на поставленные вопрос.
География
Если сталь — хлеб индустрии, то железная руда и уголь — мука для этого хлеба. На западном берегу Рейна, по воле Плутона, оказались крупнейшие в Европе залежи железной руды, а рядом удобно расположились угольные месторождения. Реки Рейн и Маас были готовыми дорогами для угольных и рудных барж, да ещё люди понарыли множество каналов. Немудрено, что вокруг этих природных богатств в Бельгии, Люксембурге, Франции и Германии как на дрожжах наросла металлургическая и машиностроительная промышленность. Наросла она не очень считаясь с начертанием государственных границ, в итоге вышло так, что стратегически-важные промышленные районы, что во Франции, что в Германии, оказались в опасной близости к местам возможных военных действий в самый начальный период войны.
Франко-германская граница идёт от Швейцарии на север по реке Рейн, причём на значительной части своего протяжения она подпёрта с тылу Вогезскими горами на французской стороне и Шварцвальдом на немецкой; здесь природа благоприятствует её обороне. Но чуть южнее Карлсруэ, граница поворачивает на северо-запад и не опирается ни на какие естественные рубежи влоть до самого Люксембурга. И выходит, что в непосредственной близости к границе оказываются с французской стороны богатейшие лотарингские железные рудники, а с немецкой — жирные саарские угольные шахты.
Политика
После поражения Германии в Первой мировой войне, французы смогли добиться оккупации западного берега Рейна (и нескольких плацдармов на восточном берегу) союзными войсками. С 1920 года французы имели военное соглашение с Бельгией о совместной обороне от германской агрессии, на основании которого проводились периодические консультации начальников штабов. Кроме того, французская дипломатия сумела создать некоторый «противовес» на востоке, заключив союзные договоры с Польшей (1921) и Чехословакией (1924).
К середине 20-х было решено, что военный бюджет уже достаточно обременён рифской войной в Мароко и нужно сэкономить на содержании оккупационной армии. В октябре 1925 года, в швейцарском городке Локарно прошла конференция европейских держав по итогам которой была подписана серия соглашений. Наиболее известное из этих соглашений гарантировало германо-французскую и германо-бельгийскую границы, что позволило начать вывод оккупационных войск, на условиях сохранения демилитаризованной зоны по Рейну. Тогда же в Локарно Францией были подписаны новые соглашения с Польшей и Чехословакией, на сей раз это были уже полноценные договоры о взаимопомощи.
Вывод оккупационных войск из Германии должен был завершиться к 1930 году. Линия укреплений вдоль франко-германской границы должна была компенсировать потерю «передовой позиции» по Рейну.
Стратегия
С 1930 года деньги и цемент потекли в линию Мажино. Но линия строилась тольо вдоль границ с Германией и Люксембургом. Бельгийская граница оставалась неприкрытой. Почему? Потому, что таков был стратегический план Высшего Военного Совета.
Сценарий войны отрабатывался на случай германского нападения на одного из восточных союзников Франции. В этом случае французская армия по плану выдвигалась в Бельгию, одновременно прикрывая промышленный северо-восток Франции и создавая угрозу немецкому промышленному району в Руре. Линия Мажино дложна была прикрыть расположенные вблизи границы важные сырьевые и промышленные промышленные районы на время мобилизации.
В менее вероятном случае, если первый удар Германии будет направлен на запад, линия Мажино должна была побудить немцев опять же искать решение на полях Бельгии, что автоматически означало вовлечение в войну гарантов Локарно: Великобритании и возможно Италии. По мнению французов это делало первый удар на западе практически невероятным.
Разные вариации этих планов отрабатывались в 1927-1936 гг. Время от времени возникали идеи отказаться от выдвижения в Бельгию для прикрытия, а продолжить линию до Па-де-Кале. Но всякий раз предпочитали тратить деньги на что-нибудь более полезное.
Одновременно с началом стрительства линии Мажино, была запущена и первая программа моторизации армии. Бросок в Бельгию преполагалось осуществить полностью моторизованными пехотными дивизиями (пять, позднее семь штук) под прикрытием легких механизированных (одна, позднее две).
Ситуация изменилась в марте 1936 г. В этом месяце случилось два важных события — ввод Вермахта в Рейнскую область и формальная денонсация Бельгией военного соглашения с французами. В октябре того же года бельгийский король Леопольд III формально заявил о новом, «независимом» курсе бельгийской политики. Бельгия отказалась от участия в каких бы то ни было союзах и взяла курс на укрепление собственных вооружённых сил.
Теперь об использовании Бельгии, как трамплина для прыжка на Рур можно было забыть. Новая стратегия базировалась на использовании линии Мажино, как «центральной позиции», с опорой на которую предполагалось отражать фланговые угрозы в Бельгии или Швейцарии, или обе вместе. Началось строительство отдельных групп лёгких укреплений вдоль белгийской и швейцарской границы.
Тактика
Распространено мнение, что французская военная мысль в межвоенный период отдавала приоритет обороне и линия Мажино приводится тут как пример стремления к обороне, доведённое до крайности. Однако, оба французских полевых устава (1921 и 1936 гг.) именно наступление называли основным видом боевых действий, считая, что к обороне командир вынужден переходить только тогда, когда не считает возможным наступать по недостатку сил или условиям местности.
Да, французский подход к наступлению отличался от немецкого. Французы считали правильным проводить только методические, хорошо подготовленные, обеспеченные и спланированные наступления с псотоянным контролем сверху до низу, тогда как немцы предпочитали хаос и инициативу низов. Но наступление, пусть даже методическое, это всё-таки не оборона.
Деньги
В период 1919-1936 гг. Франция потратила на оборону 43 млрд.франков. Из них 42% (18 млрд.) было потрачено на флот, 31% (более 13 млрд.) на армию и 27% (около 12 млрд.) на ВВС. Из 13 млрд. потраченных на армию, 5 млрд. ушло на фортификацию, т.е. строительство линии Мажино. Это много. Если вспомнить, что в армейском бюджете заложены ещё и расходы на рифскую войну, то на перевооружение армии остаются слёзы.
Но 1936 год был только началом. В 1937 году оборонный бюджет составил 13 млрд.франков (в т.ч. 4 млрд. на ВВС), в 1938 году 17 млрд. (в т.ч. 6 млрд. на армию и 7 млрд. на ВВС). В 1939 году, до 1 сентября на оборону было потрачено 37 млрд.франков, 19 млрд. из них на ВВС и 12 млрд. на армию.
Полные расходы на линию Мажино и другую фортификацию не ясны, встречаются разные цифры. Но даже если взять максимальную (7 млрд.франков), то и она теряется в потоке финансирования полученном армией и ВВС в 1937-1939 гг. Утверждение, что линия Мажино съедала значительную часть армейского бюджета верно, но только для периода 1930-1935 гг., когда сам бюджет был невелик. В общих расходах на армию за предвоенный период её доля невелика.
Поздний старт перевооружения армии имел и свои плюсы. Если в СССР вплоть до 1939 года в массовых количествах клепали танки конструкции конца 20-х годов (БТ и Т-26), то Франция вступила в войну с весьма современным танковым парком, в основном укомплектованным машинами разработки середины 30-х.
Так выполнила линия Мажино свою задачу или нет?
Как видим, особых денег линия Мажино не съела. Но как же с задачей? Ведь немцы её обошли? Да, обошли. Но если вы внимательно прочитали все предыдущие факты, то наверное уже поняли, что именно для того её и строили. Чтобы заставить обходить.
Гитлеровцы её и обошли, на границе Франции и Бельгии их ждали французские войска, как и было задумано французским Генштабом. Гитлеровцы форсировали Маас, и последовательно нанося союзникам одно поражение за другим, начали разгром. Вот этого в планах союзников не было совершенно. Почему же Франция проиграла войну? Это уже совсем другая история и собития на линии Мажино вряд ли помогут найти ответ на поставленные вопрос.
