Президент России Дмитрий Медведев заявил,
что заслугой первого президента России Бориса Ельцина является
"современная страна, которая развивается и идет вперед"
Борис Ельцин, чей 80-летний юбилей отмечает нынче Россия, – одна из самых крупных фигур новейшей истории. Тем важнее понять этого лидера, результаты его правления, его наследие. А первый шаг к пониманию – это демифологизация Ельцина.
В юбилейные дни изо всех щелей снова воспроизводятся три основных мифа о первом президенте РФ:
Разберемся с этим по порядку.
Скорее, он получил ее – вместе с нами, в конце 1980-х годов. Свобода и демократия достались нам как скороспелые плоды краха коммунистического режима, исчерпавшего запас своей прочности – экономической, идеологической, исторической. Бесспорно, заслуга Бориса Николаевича в том, что однажды он принял большое участие в "защите свободы". Это было в августе 1991-го, когда десятки тысяч граждан СССР создали живое кольцо вокруг Белого дома и тем самым предотвратили захват административного здания, ставшего краткосрочным символом ужасно-прекрасной эпохи.
В дальнейшем же, начиная с осени 1991-го и до самой новогодней ночи, в которую он ушел, первый президент мучительно отвечал себе и стране на вопрос: совместим ли режим, который он строит, со свободой и демократией? С 1993 года ответ на этот вопрос уже был отрицательным. Стало ясно, что комплекс ельцинских реформ в условиях демократии неосуществим, так как большинство избирателей его не поддержит. Отсюда – и разгон парламента в 1993-м, и специфическая технология переизбрания на второй срок в 1996-м, и операция «Преемник» в 1999-м, для которой понадобились взрывы и война. С 1993-го Борис Ельцин последовательно шел в направлении авторитаризма. И приход Путина – вполне закономерный результат этого движения, а не ошибка в расчете направления/траектории.
Еще в первой половине 1990-х Ельцин начал принципиально менять опору своей власти. На смену демократам первой волны, которые все еще требовали демократии и стали потому анахронизмом, пришли бизнесмены, сформировавшиеся в ходе первого раунда большой, адресной, бесплатной приватизации «по Чубайсу» (фактически – по Ельцину). Люди, лишенные демократических сантиментов, которым нужна (была и остается) не абстрактная свобода, а конкретный механизм обеспечения их интересов с помощью государственного механизма (включая аппарат легитимного насилия). Эти люди организовали переизбрание Ельцина в 1996-м, они же, в конечном счете, выдвинули Путина и подготовили почву для операции «Преемник» со всеми вытекающими из нее последствиями.
Журналисты, в большинстве своем, любят Ельцина. Но, скорее, не столько его самого, сколько в его лице, – 1990-е годы. По принципу «тогда чукча был молодой, его девушки любили». Да, в «лихие» девяностые общественный статус журналиста был значительно выше, чем сегодня, а медиасообщество имело куда больше оснований считать себя «четвертой властью». Но это все же – заслуга не Ельцина, а предшествовавшей ему перестройки. Борис Николаевич же нанес первый мощный удар по четвертой власти, начав передавать медиа крупному капиталу и выведя тем самым на авансцену владельца СМИ – фигуру, которая в отсутствие формальной государственной цензуры прекрасно играет роль частного цензора. Поскольку у владельца всегда есть серьезные бизнес-интересы, завязанные на власть, и этими интересами он не готов рисковать ради никому не нужной «свободы слова».
Ельцин как раз мягко сделал все, чтобы забрать у нас свободу, перейти от хаотической вольницы начала 1990-х к современному «гламурному авторитаризму». Его преемники продолжают им начатое.
Комплекс преобразований, который войдет в учебники истории как «реформы Ельцина», оказался беспрецедентно успешен. Реформы состоялись, причем почти в полном соответствии с центральным изначальным замыслом.
А замысел этот состоял в десоветизации. В ликвидации остатков советско-имперского базиса/надстройки и создания государства и общества качественно нового – по меркам исторической России – типа. Реформы Ельцина должны были обеспечить переход от государственной собственности – к частной, от бесплатных социальных услуг для всех – к платным для платежеспособных, от автаркии – к интеграции, от извечного коллективизма – к невиданному индивидуализму, от примата идеологии – к власти денег. Наконец, от диктата ВПК – к сырьевой экономике. Эти преобразования подразумевали качественное сокращение избыточных социальных функций и систем государства (всеобщее образование, фундаментальная наука). В целом можно сказать, что ельцинские реформы – это переход от советского модерна к постсоветскому постмодерну.
И это – получилось. Причем в очень краткие по меркам истории – да еще не просто истории, а русской! – сроки.
В самом начале 1990-х Ельцин с почти идеальной точностью сформировал команду для проведения реформ. К рулю должны были прийти люди, которым не было жалко ничего советского, у которых не болела отрубленная империя. Гайдар, Чубайс и прочие – были именно такими людьми. Первый президент рискнул с ними и выиграл. А если бы он доверил реформы своим старым друзьям типа Олега Лобова/Юрия Скокова – машина трансформации быстро съехала бы в кювет. (Вспомним, что именно Лобов и Скоков в конце октября 1991 года считались приоритетными кандидатами в премьер-министры России, но Ельцин в присущей ему манере в последний момент сломал игру, лично возглавив «кабинет реформ» и поручив стратегию преобразований 35-летнему Егору Гайдару).
Если бы 20 лет назад некая пифия нарисовала портрет сегодняшней России, мы бы не поверили, а пифию сдали бы в вытрезвитель. Но сегодня мы живем именно в той стране, куда повел нас Ельцин.
Владимир Путин – главная кадровая удача Ельцина. Назначение Путина преемником – самый безошибочный ход за всю карьеру первого РФ-президента.
Во-первых, в полном соответствии с приоритетами постмодернизма именно такой человек, как Путин, т.е. фальшивый кагэбэшник и псевдосоветизатор, мог и должен был сделать ельцинскую десоветизацию необратимой и безальтернативной. Путин преодолел неполную легитимность власти, столь мешавшую Ельцину, путем восстановления имперского (монархического) ритуала. И тем самым обеспечил политико-психологическое пространство для последнего и решающего этапа ельцинских реформ. Скажем, монетизация льгот и введение ЕГЭ были невозможны при самом Ельцине в силу непопулярности президента: народ бы взорвался. При Путине все это проскочило, и никто не взорвался, выступления немногочисленных противников ушли в равнодушный песок.
Во-вторых, Путин завершил начатое Ельциным движение к постмодернистскому авторитаризму (т.е. такому типу авторитаризма, где одновременно нет ни демократии, ни жесткой централизованной власти; бессубъектному авторитаризму, где автократор может быть сколь угодно велик и сколь угодно мал, возникнуть в любом месте национального пространства и так же исчезнуть), бестрепетно возложив на себя всю полноту исторической ответственности за это свершение. Отмазав тем самым от ответственности предшественника. Это благодаря Путину многие искренне считают Ельцина демократом.
В-третьих, преемник, вопреки мрачной исторической традиции, не нарушил ни единого обязательства – явного или неявного, сформулированного или подразумеваемого – перед предшественником.
Пусть в нулевые годы XXI века стало модно поругивать «лихие девяностые», Путин никогда не критиковал Ельцина, напротив – тиражировал позитивные мифы о нем. И в известный момент времени показательно вручил Б. Н. орден «За заслуги перед Отечеством» I степени, лишив эту награду сакрального статуса символа текущей президентской власти.
Можно конечно поверить Михаилу Касьянову и всем тем, кто рассказывает, как Ельцин в последние годы жизни был разочарован и раздражен Путиным. Но нельзя поверить самому Ельцину. Он лукавил. А лукавить он умел хорошо. Вспомним его рассказы про копание картошки на шести сотках (во время предвыборной кампании-96) или про то, как на гонорар от книги он купил «хорошую машину» BMW (1 сентября 1997 г., выступление перед учениками одной московской школы).
Причин к раздраженному разочарованию у Ельцина, на самом деле, не было. Его семью, вопреки распространенной легенде, не отстранили от рычагов влияния. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на двух крупных бизнесменов, которые считаются символами ельцинской семьи par excellence.
Первый – Роман Абрамович. Уже в нулевые годы он провел самую громкую сделку в области путинга, т.е. выкупа государством ранее приватизированных активов на условиях продавца. То была, разумеется, «Сибнефть», возвращенная государству за $13,1 млрд. Став губернатором Чукотки, Абрамович жил в Лондоне, а когда (изредка) навещал свой регион, ночевал в Анкоридже, на Аляске, ибо в Чукотском АО не было места, достойного его ночлега. Казалось бы, все это формально противоречило путинскому управленческому этосу, точнее – мифу об этосе, но Абрамович имел право это делать открыто и даже немного демонстративно. Про «Челси», вечеринки на Сен-Бартелеми и т.п. уже не говорим, ибо надоело.
Второй, еще более красноречивый пример, – Олег Дерипаска. В отличие от Абрамовича, формальный, документально подтвержденный член семьи Ельцина. Зять зятя первого президента Валентина Юмашева (за что был награжден прозвищем «зять в квадрате»). Возможно, женитьба на Полине Юмашевой (февраль 2001 года, уже при глубоком Путине) была самым дальновидным управленческим решением Дерипаски за всю его сознательную бизнес-жизнь. Потому что с тех пор вся полнота государственной машины работает на то, чтобы дерипаскин бизнес мог выжить и победить. Осенью 2008 года Дерипаска первым и в одни руки получил от ВЭБа $4,5 млрд (почти половину от выделенных на спасение всей экономики $10 млрд), причем под залог пакета акций «Норильского никеля», который стоил тогда всего $3,4 млрд.
Не менее показательна и памятная история пикалевского бунта: лично Путин прибыл в этот северо-западный городок, чтобы успокоить народный гнев и выделить «зятю в квадрате» очередной кредит ВТБ на затыкание очередной дыры. IPO «Русского алюминия» в Гонконге едва ли состоялось бы, если б якорным инвестором не выступил все тот же ВЭБ, вложивший в это дело $600 млн. А уже в этом, начавшемся году, судя по всему, подтверждается гипотеза, что Дерипаска устроил скандал вокруг «Норильского никеля», чтобы подороже продать свой пакет акций. Цена этого пакета уже объявлена – $20 млрд, и чует сердце, «зять в квадрате» эти деньги получит; при полном участии государства, естественно, поскольку в закромах самого «Норникеля» таких сокровищ нет и не будет. В общем, Дерипаска не напрасно хвалится тем, что именно он профинансировал памятник Борису Ельцину в Екатеринбурге. Памятник, открытие которого станет центральным символическим событием юбилейных торжеств.
Борису Ельцину удалось сделать нечто очень важное – создать династию. Эта династия сегодня находится у власти и ведет страну ельцинским курсом. В этом смысле Ельцин по-прежнему остается нашим президентом.
В юбилейные дни изо всех щелей снова воспроизводятся три основных мифа о первом президенте РФ:
- Ельцин дал нам свободу;
- Ельцинские реформы зашли в тупик;
- Ельцин ошибся, назначив Владимира Путина своим преемником.
Разберемся с этим по порядку.
Миф 1. Ельцин дал нам свободу
Скорее, он получил ее – вместе с нами, в конце 1980-х годов. Свобода и демократия достались нам как скороспелые плоды краха коммунистического режима, исчерпавшего запас своей прочности – экономической, идеологической, исторической. Бесспорно, заслуга Бориса Николаевича в том, что однажды он принял большое участие в "защите свободы". Это было в августе 1991-го, когда десятки тысяч граждан СССР создали живое кольцо вокруг Белого дома и тем самым предотвратили захват административного здания, ставшего краткосрочным символом ужасно-прекрасной эпохи.
В дальнейшем же, начиная с осени 1991-го и до самой новогодней ночи, в которую он ушел, первый президент мучительно отвечал себе и стране на вопрос: совместим ли режим, который он строит, со свободой и демократией? С 1993 года ответ на этот вопрос уже был отрицательным. Стало ясно, что комплекс ельцинских реформ в условиях демократии неосуществим, так как большинство избирателей его не поддержит. Отсюда – и разгон парламента в 1993-м, и специфическая технология переизбрания на второй срок в 1996-м, и операция «Преемник» в 1999-м, для которой понадобились взрывы и война. С 1993-го Борис Ельцин последовательно шел в направлении авторитаризма. И приход Путина – вполне закономерный результат этого движения, а не ошибка в расчете направления/траектории.
Еще в первой половине 1990-х Ельцин начал принципиально менять опору своей власти. На смену демократам первой волны, которые все еще требовали демократии и стали потому анахронизмом, пришли бизнесмены, сформировавшиеся в ходе первого раунда большой, адресной, бесплатной приватизации «по Чубайсу» (фактически – по Ельцину). Люди, лишенные демократических сантиментов, которым нужна (была и остается) не абстрактная свобода, а конкретный механизм обеспечения их интересов с помощью государственного механизма (включая аппарат легитимного насилия). Эти люди организовали переизбрание Ельцина в 1996-м, они же, в конечном счете, выдвинули Путина и подготовили почву для операции «Преемник» со всеми вытекающими из нее последствиями.
Журналисты, в большинстве своем, любят Ельцина. Но, скорее, не столько его самого, сколько в его лице, – 1990-е годы. По принципу «тогда чукча был молодой, его девушки любили». Да, в «лихие» девяностые общественный статус журналиста был значительно выше, чем сегодня, а медиасообщество имело куда больше оснований считать себя «четвертой властью». Но это все же – заслуга не Ельцина, а предшествовавшей ему перестройки. Борис Николаевич же нанес первый мощный удар по четвертой власти, начав передавать медиа крупному капиталу и выведя тем самым на авансцену владельца СМИ – фигуру, которая в отсутствие формальной государственной цензуры прекрасно играет роль частного цензора. Поскольку у владельца всегда есть серьезные бизнес-интересы, завязанные на власть, и этими интересами он не готов рисковать ради никому не нужной «свободы слова».
Ельцин как раз мягко сделал все, чтобы забрать у нас свободу, перейти от хаотической вольницы начала 1990-х к современному «гламурному авторитаризму». Его преемники продолжают им начатое.
Миф 2. Ельцинские реформы зашли в тупик
Комплекс преобразований, который войдет в учебники истории как «реформы Ельцина», оказался беспрецедентно успешен. Реформы состоялись, причем почти в полном соответствии с центральным изначальным замыслом.
А замысел этот состоял в десоветизации. В ликвидации остатков советско-имперского базиса/надстройки и создания государства и общества качественно нового – по меркам исторической России – типа. Реформы Ельцина должны были обеспечить переход от государственной собственности – к частной, от бесплатных социальных услуг для всех – к платным для платежеспособных, от автаркии – к интеграции, от извечного коллективизма – к невиданному индивидуализму, от примата идеологии – к власти денег. Наконец, от диктата ВПК – к сырьевой экономике. Эти преобразования подразумевали качественное сокращение избыточных социальных функций и систем государства (всеобщее образование, фундаментальная наука). В целом можно сказать, что ельцинские реформы – это переход от советского модерна к постсоветскому постмодерну.
И это – получилось. Причем в очень краткие по меркам истории – да еще не просто истории, а русской! – сроки.
В самом начале 1990-х Ельцин с почти идеальной точностью сформировал команду для проведения реформ. К рулю должны были прийти люди, которым не было жалко ничего советского, у которых не болела отрубленная империя. Гайдар, Чубайс и прочие – были именно такими людьми. Первый президент рискнул с ними и выиграл. А если бы он доверил реформы своим старым друзьям типа Олега Лобова/Юрия Скокова – машина трансформации быстро съехала бы в кювет. (Вспомним, что именно Лобов и Скоков в конце октября 1991 года считались приоритетными кандидатами в премьер-министры России, но Ельцин в присущей ему манере в последний момент сломал игру, лично возглавив «кабинет реформ» и поручив стратегию преобразований 35-летнему Егору Гайдару).
Если бы 20 лет назад некая пифия нарисовала портрет сегодняшней России, мы бы не поверили, а пифию сдали бы в вытрезвитель. Но сегодня мы живем именно в той стране, куда повел нас Ельцин.
Миф 3. Ельцин ошибся с Путиным
Владимир Путин – главная кадровая удача Ельцина. Назначение Путина преемником – самый безошибочный ход за всю карьеру первого РФ-президента.
Во-первых, в полном соответствии с приоритетами постмодернизма именно такой человек, как Путин, т.е. фальшивый кагэбэшник и псевдосоветизатор, мог и должен был сделать ельцинскую десоветизацию необратимой и безальтернативной. Путин преодолел неполную легитимность власти, столь мешавшую Ельцину, путем восстановления имперского (монархического) ритуала. И тем самым обеспечил политико-психологическое пространство для последнего и решающего этапа ельцинских реформ. Скажем, монетизация льгот и введение ЕГЭ были невозможны при самом Ельцине в силу непопулярности президента: народ бы взорвался. При Путине все это проскочило, и никто не взорвался, выступления немногочисленных противников ушли в равнодушный песок.
Во-вторых, Путин завершил начатое Ельциным движение к постмодернистскому авторитаризму (т.е. такому типу авторитаризма, где одновременно нет ни демократии, ни жесткой централизованной власти; бессубъектному авторитаризму, где автократор может быть сколь угодно велик и сколь угодно мал, возникнуть в любом месте национального пространства и так же исчезнуть), бестрепетно возложив на себя всю полноту исторической ответственности за это свершение. Отмазав тем самым от ответственности предшественника. Это благодаря Путину многие искренне считают Ельцина демократом.
В-третьих, преемник, вопреки мрачной исторической традиции, не нарушил ни единого обязательства – явного или неявного, сформулированного или подразумеваемого – перед предшественником.
Пусть в нулевые годы XXI века стало модно поругивать «лихие девяностые», Путин никогда не критиковал Ельцина, напротив – тиражировал позитивные мифы о нем. И в известный момент времени показательно вручил Б. Н. орден «За заслуги перед Отечеством» I степени, лишив эту награду сакрального статуса символа текущей президентской власти.
Можно конечно поверить Михаилу Касьянову и всем тем, кто рассказывает, как Ельцин в последние годы жизни был разочарован и раздражен Путиным. Но нельзя поверить самому Ельцину. Он лукавил. А лукавить он умел хорошо. Вспомним его рассказы про копание картошки на шести сотках (во время предвыборной кампании-96) или про то, как на гонорар от книги он купил «хорошую машину» BMW (1 сентября 1997 г., выступление перед учениками одной московской школы).
Причин к раздраженному разочарованию у Ельцина, на самом деле, не было. Его семью, вопреки распространенной легенде, не отстранили от рычагов влияния. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на двух крупных бизнесменов, которые считаются символами ельцинской семьи par excellence.
Первый – Роман Абрамович. Уже в нулевые годы он провел самую громкую сделку в области путинга, т.е. выкупа государством ранее приватизированных активов на условиях продавца. То была, разумеется, «Сибнефть», возвращенная государству за $13,1 млрд. Став губернатором Чукотки, Абрамович жил в Лондоне, а когда (изредка) навещал свой регион, ночевал в Анкоридже, на Аляске, ибо в Чукотском АО не было места, достойного его ночлега. Казалось бы, все это формально противоречило путинскому управленческому этосу, точнее – мифу об этосе, но Абрамович имел право это делать открыто и даже немного демонстративно. Про «Челси», вечеринки на Сен-Бартелеми и т.п. уже не говорим, ибо надоело.
Второй, еще более красноречивый пример, – Олег Дерипаска. В отличие от Абрамовича, формальный, документально подтвержденный член семьи Ельцина. Зять зятя первого президента Валентина Юмашева (за что был награжден прозвищем «зять в квадрате»). Возможно, женитьба на Полине Юмашевой (февраль 2001 года, уже при глубоком Путине) была самым дальновидным управленческим решением Дерипаски за всю его сознательную бизнес-жизнь. Потому что с тех пор вся полнота государственной машины работает на то, чтобы дерипаскин бизнес мог выжить и победить. Осенью 2008 года Дерипаска первым и в одни руки получил от ВЭБа $4,5 млрд (почти половину от выделенных на спасение всей экономики $10 млрд), причем под залог пакета акций «Норильского никеля», который стоил тогда всего $3,4 млрд.
Не менее показательна и памятная история пикалевского бунта: лично Путин прибыл в этот северо-западный городок, чтобы успокоить народный гнев и выделить «зятю в квадрате» очередной кредит ВТБ на затыкание очередной дыры. IPO «Русского алюминия» в Гонконге едва ли состоялось бы, если б якорным инвестором не выступил все тот же ВЭБ, вложивший в это дело $600 млн. А уже в этом, начавшемся году, судя по всему, подтверждается гипотеза, что Дерипаска устроил скандал вокруг «Норильского никеля», чтобы подороже продать свой пакет акций. Цена этого пакета уже объявлена – $20 млрд, и чует сердце, «зять в квадрате» эти деньги получит; при полном участии государства, естественно, поскольку в закромах самого «Норникеля» таких сокровищ нет и не будет. В общем, Дерипаска не напрасно хвалится тем, что именно он профинансировал памятник Борису Ельцину в Екатеринбурге. Памятник, открытие которого станет центральным символическим событием юбилейных торжеств.
Борису Ельцину удалось сделать нечто очень важное – создать династию. Эта династия сегодня находится у власти и ведет страну ельцинским курсом. В этом смысле Ельцин по-прежнему остается нашим президентом.
